Никаких «инакомыслящих» на Донбассе нет. Есть только необразованные

Когда после бегства Януковича креатура Колесника «регионалка» Елена Бондаренко заявила, что ее преследуют за инакомыслие, ее слова вызвали у многих справедливое возмущение.

Такое восприятие отчасти было обусловлено репутацией Бондаренко, постоянно обскорблявшей оппонетов во время телешоу и, мягко говоря, систематически искажавшей факты. Однако тезис о том, что сепаратизм и предательство интересов Украины являются просто «инакомыслием», свого рода неким новым диссидентством, был незамедлительно взят на вооружение теми персонажами из Партии регионов, кто не эмигрировал, опасаясь уголовного преследования и даже сумел продолжить в новоизбранной Раде политическую карьеру. При этом в публичных выступлениях бывшие «регионалы»  всячески пытаются протащить тезис, что жители Донбасса, поддержавшие сепаратистов и устроившие погром и разруху, просто «мыслят по-другому» и к ним по этой причине надо проявлять терпимость и «уважать их мнение».

Несостоятельность такой точки зрения для многих даже за пределами Донбасса далеко не очевидна. Люди, не получившие на школьной скамье представлений об основах государственного устройства и правопорядка, путают плюрализм с правовым нигилизмом. Тем более, что рядом – 140-миллионный народ, страдающий таким хроническим недугом. К сожалению, часть наших сограждан не только в оккупированной зоне, но и за ее пределами живет в едином с путинской Россией ментальном и информационном пространстве.

Попробую обосновать свою точку зрения на «донбасское инакомыслие», которое является по сути братом-близнецом российского «патриотизма».

В течение веков классическое образование было основой европейского образования. Если точнее, то несколько столетий практически все образование сводилось к теологии и знанию классиков.  Латинизация образования, которую столь усердно шельмовала советская пропаганда, на самом деле привела к формированию тех самых столь желанных и пока что не очень достижимых «общеевропейских ценностей», основанных на римском праве  и переосмысленной с позиций гуманизма  древнегреческой и древнеримской философии.  Идея верховенства права нашла свое воплощение в крылатой фразе Цицерона «Мы можем стать свободными только тогда, когда станем рабами закона».

Все российские цари-реформаторы, которые предпринимали усилия по модернизации законодательства,  неизменно следовали европейским образцам. Реформы Александра Второго, направленные на глубокую модернизацию российского общества, в силу объективных причин не успели дать ожидаемые плоды. Полноценное гражданское общество не состоялось. От судебной реформы (1864), которая дала Российской империи суд присяжных и профессиональную адвокатуру,  до Октябрьского переворота прошло всего лишь 53 года! В последовавшие за этим десятилетия невиданных ранее в истории России беззаконний ростки правосознания были буквально выжжены каленым железом.

Интересно, что подобный погром правопорядка учинил юрист-заочник Владимир Ульянов: «Безусловной обязанностью пролетарской революции было не реформировать судебные учреждения.., а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат. Эту необходимую задачу Октябрьская революция выполнила, и выполнила успешно». В качестве источников «революционного правосознания» выступали или местные обычаи, или представления конкретного судьи «из трудового народа» о «революционной целесообразности». В отдельных случаях судьям в своих решениях и приговорах рекомендовали прямо ссылаться на труды В. И. Ленина и К. Маркса как «несомненные источники права и справедливости».

Совершенно очевидно, что зверства «чрезвычаек», которые меняли лишь названия, укоренили в населении СССР убеждение в потенциально безграничном произволе властей и абсолютной безнаказанности исполнителей этого произвола. Жизненный опыт предоставлял в избытке свидетельства таких беззаконний, которые нельзя назвать иначе, как «государственный каннибализм». Расправа с маленькой Финляндией и другие сталинские территориальные захваты только укрепили благоговение граждан перед всесильным государством. При таких обстоятельствах говорить о правосознании «рожденных в СССР» просто не имеет смысла. Насилие над законом породило массовый правовой нигилизм, который не только населением в массе, но даже и «демократической оппозицией» путинскому режиму не воспринимается как негативное явление.

Все демагоги в конечном счете опираются на наиболее отсталые интеллектуально социальные слои. Недалеких легче обмануть и увлечь посулами. Причем в условиях социальной нестабильности, а также под влиянием пропаганды  происходит мимикрия и интеллектуальная деградация даже образованных людей, желающих слиться с толпой и принять желаемое за действительное. Многие преподаватели российских вузов и часть творческой интеллигенции на полном серьезе публічно признают легитимность крымского «референдума» и даже предлагают ОТМЕНИТЬ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ГРАНИЦУ МЕЖДУ УКРАИНОЙ И РОССИЕЙ. Вот давеча и суперпопулярный у интеллигенции Познер порадовал нас откровением, что «РОССИЮ ЗАСТАВИЛИ(!!!!) ОТОБРАТЬ КРЫМ». Даже путинская пропаганда не сподобилась выдумать такое!

Гражданам России и их братьям по разуму в Украине просто не приходит в голову применить  к действиям любимого вождя нормы международного права. Априорная неподсудность сильного правителя является усвоенной с детства аксиомой. Словесная шелуха, которую Путин обильно рассыпает с трибун, принципиального значения не имеет. Он прав, потому что неправым в глазах подданных быть не может. Ведь он – начальник, новый «хозяин земли Русской», стоящий над всеми возможными законами. В российском общественном сознании фактически произошла реинкарнация евангельского утверждения, что всякая власть – от Бога. В настоящий момент буква закона подменяется призволом руководителя России и любое его действие легитимно в глазах подданных. Поэтому слушатели Путина не собираются мусолить какие-то там бумажонки с подписями или вчитываться в толстые тома кодексов. Всенародный «одобрямс» путинской агрессии основан на непоколебимом убеждении в безнаказанности сильного и обреченности слабого

Диссидентское движение, которое в течение десятилетий было бескомпромиссным судьей советского строя, умерло, не оставив в России наследников. В СССР оно опиралось на моральные авторитеты и ставило своей основной целью не нарушать законы, а заставить власти выполнять советские законы и Конституцию. Об этом в свое время очень метко высказался Игорь Губерман:

Я жил, как сорная трава,

Между такими же другими,

Сполна имея все права

Без права пользоваться ими.

В путинской России фактически произошла духовная и интеллектуальная «девальвация оппозиции», во всяком случае, той ее части, которая истерически жаждет остаться в электоральном поле. В том, что касается манипулирования правом, когда это выгодно России, приверженцы Путина и наиболее голосистые их разоблачители стоят на одних и тех же позициях. Их скрепляют все те же пресловутые ржавые скрепы имперского величия. Их объединяет желание растворить индивидуальность в толпе и аннулировать ее, лишив доступа к механизмам цивилизованной защиты прав. Построен некий вариант нео-сталинизма — национал-авторитаризм, при котором возможна частная собственность и даже предпринимательство для избранных, а пассивность остальных оплачивается нефтедолларами. Жители оккупированного Донбасса тоже надеялись получить плату за присоединение к ареалу беззакония. Как оказалось – напрасно. Сейчас они пожинают плоды своего колективного правонарушения.

Невыполнение украинских законов, стойкое и упорное игнорирование их сущствования – это не «другое мнение», а правонарушение. А за правонарушения предусмотрена ответственность. И никакие словоблудия на трибунах закон не отменяют. Во всяком случае, если мы хотим реального верховенства права, о необходимости которого Цицерон поведал две тысячи лет назад.

София Украинцева